| |
Максим Бородин
Медленные-медленные фильмы
* * *
Она раздевалась медленно, как жара.
Снимала тени
и путалась в поцелуях.
Ее улыбка
то пропадала,
то появлялась
в ворохе платья
поднимаемого над головой.
Она раздевалась
в первый раз
при таком скоплении народа.
Нас было
двое
в поезде
"Москва - Кишинев".
* * *
Больное горло.
Легкий бред.
Поэт легкораним и тонок.
Он начинает день с лекарств
и продолжает все по мере
того, как мир теряет вес
и
тает, будто в дымке весь
на
кристаллическом экране.
Поэт не нужен докторам
он лечится
как Бог положит.
* * *
Ключицы беглые,
как сны,
недосягаемы во мраке...
Я пью
четвертый день,
меня
уже не узнают соседи.
Они болтают чепуху
и зазывают на уху -
мол, без закуски,
что за пьянка.
Моя судьба в твоих руках,
Поэзия
пост-
реализма.
* * *
У птицы сидящей на мятой трубе
есть пара вопросов
ко мне и к себе.
Она не дождется ответа
и
вспрыснет наличие неба в душе
хорошим
глотком
"Саперави".
Я тоже кричу:
"Разойдитесь, лечу!"
А мне говорят:
"У поэзии кризис".
Согласен.
Мне
хватит
и
двух
этажей
почувствовать
страх
притяженья.
* * *
Сорву ненужный разговор
с петель.
Наивно полагать,
что кто-то сможет жизнь измерить,
как комнату
одним глотком.
Молчи.
Сегодня твой язык во мне.
Нащупай край постели...
Нащупай край души моей
и
прыгни,
словно комсомолка,
с упругой вышки
в суету
переплетений рук и ног.
Скрип.
Вдох.
Скрип.
Вдох.
Скрип.
Вдох.
Скрип.
Вдох...
Мы оба жизнь не понимаем.
* * *
В горячей воде есть немного отравы -
отвара
далеких дождей
с суетой
фантазии -
тонкой, как озеро.
Мы
больны этой легкостью.
Морды умоем,
побреемся,
зубы почистим
и в путь
навстречу
портам
с
ледяною водою,
навстречу себе и потерям своим.
* * *
Поезда трудны в переводах через границу.
Словно мысли вывозишь,
а ввозишь сердце.
Мы трясемся как звезды
в огромной бочке,
проползая станции и платформы.
Наши чувства
где-то на верхней полке
то читают, то плачут,
то так кайфуют.
Мы провозим счастье в своей утробе.
Мы провозим веру
в своем дыханьи...
Напиши начальнику все, что знаешь
про горячий чай
и попутный ветер...
Поезда - расплата за день вчерашний
и возможность что-то еще исправить.
* * *
На незнакомом языке
ты говорила мне.
Шуршали буквы в темноте,
спускаясь с высоты
по тонким линиям дорог,
по тяжким - тишины.
Они вползали в мой язык
и таяли во рту.
Наивно думать, что могу
я тело превозмочь.
Ты пьешь меня, как воздух дождь,
как суета тоску.
Сверни меня с пути во мрак,
где все, что есть Твоё,
включая облака в саду
и
звезды в волосах,
включая мой корявый слог
на языке Твоём,
включая выдох мой и вдох
на нём,
на нём,
на нём...
* * *
Ночь в музее литая,
как статуя Будды.
Нас проводят по комнатам тонкою нитью.
Мы ликуем, как дети.
Мы тонем, как дети.
Мы попали туда, где искусство ночует,
где питается шпротами
муза поэтов,
где история прячет
бутылку под койкой.
И все это хранит темной ночью, как Будда,
старый дед,
у которого
есть телевизор.
* * *
Нас не купишь за тысячи баксов.
Мы бесплатны,
как звезды Аляски.
Нас теряют как мягкие тапки
при побеге из старого дома.
Мы не верим в горячие ванны.
Мы не ходим к врачам и начальству.
Мы пустые окраины рая
ни за что не сменяем на центр.
Наши души умеют трудиться
не за блага и чьи-то подачки,
а за слёзы и радость свеченья
в темноте этих каменных буден.
Нас нельзя перепутать и скинуть
с пьедесталов, балконов и башен.
Мы ничто в этом мире тревожном,
потому что нас нет еще в мире.
|
|
|
|
