| |
Анастасия Векшина
S.M.S.
Душно в светло-коричневых стенах кабинета № 24.
Окна не открывают, поэтому не бывает сквозняков, и полосатые вдоль
занавески всегда неподвижны и строго перпендикулярны полу.
Подоконники пыльны. Их загромождают цветочные горшки, большие и
маленькие, в основном старые, все в подтеках и трещинах. Горшки соседствуют с
обрезанными пластиковыми бутылками, содержимое которых, очевидно, выпито
очень много лет назад. Заросли на окнах вряд ли можно назвать комнатными: цветы
одичали от непривычки к воде, заполнили подоконники и, в жестокой борьбе за
каждый сантиметр света, поползли вверх по стеклам. А стебли их превращаются в
стволы, потому что в таком почтенном возрасте растениям давно пора становиться
деревьями.
"Учись учиться", "В мире математики", "Готовься к экзаменам", "О пожаре
звонить 01". Плакаты с формулами пожелтели, словно от загара, и в их морщинах
живет пыль.
Черно-белые лики Лобачевского, Пифагора и Декарта навсегда зависли под
потолком; некоторые из них явно криво; вряд ли им суждено поменять свое
положение. Над полинявшей и вытертой в середине доской, на самом видном месте -
изображение Георгия Победоносца.
Святой Георгий не был математиком.
Privet! Siju na geometrii. Risuju tsvety na podokonnike.
Отправить сообщение.
Кабинет словно застыл в долгом, сонном ожидании жизни. Он дышит одним
и тем же воздухом, смотрит в одни и те же окна дома напротив.
Солнце может подниматься, растапливать сосульки на карнизах, раскрывать у
земли желтые пушистые реснички мать-и-мачехи, просвечивать сквозь краснокожие
кленовые листья, отражаться от сугробов и нестерпимо ярко попадать в глаза.
Солнце может заползать за дома, оставляя свой теплый шлейф на ржавых крышах,
пыльных подоконниках, портретах и партах класса № 24.
Но ничто внутри него не меняется, ничто не выходит из состояния
"последнего дня каникул" - последнего, но бесконечного дня, когда и воздух, и
само пространство все ждут и ждут чего-то, и этот миг ожидания никак не может
закончиться.
V 6 na Maiakovskoy. Да, да...ОК.
Заснеженные ветви неловко жестикулируют перед окнами, словно жалуясь на
холодный ветер. Маленькая сгорбленная Алыванна несколько раз обернет вокруг
себя шарф; медленно, в привычной последовательности нажмет на выключатели,
закроет темный пустой класс и уйдет. Уйдет домой, к своей дочери -
несостоявшейся художнице - и полосатой кошке.
Алыванна пережила собственных учеников. Как пережила шутки, ставшие
частью ее самой, шутки, от которых становится грустно, как от запаха мандаринов в
незнакомой старинной гостиной.
Ja sebia privolok na pervyi urok. Отправить.
Скрытая зонтиком с головы до пят, похожая на старую мудрую черепаху, она
медленно, но уверенно идет по самой знакомой дороге в жизни. В ее черепашьей
руке зажаты серебряные карманные часы, и нельзя понять, распоряжается ли она
своим временем, или это время распоряжается ею.
А на все "почему" Алыванна отвечает:
- Потому что перпендикуляр, милочка моя.
Потому что перпендикуляр.
|
|
|
|
